Следствие вели... с Леонидом Каневским. Свой среди чужих. Подлинная история - смотреть онлайн бесплатно
Главная
Криминальная Россия
Фильмы России и СССР
Следствие ведут знатоки
Выступления Михаила Задорнова

Перейти на мобильную версию сайта


Опубликовать

Одноклассники!

Следствие вели... с Леонидом Каневским. Свой среди чужих. Подлинная история

Loading...

Во время ограбления почтового отделения в Москве убивают двух инкассаторов и двух случайных свидетелей. Третий инкассатор с места происшествия исчезает. Его находят и обвиняют в соучастии в преступлении. Но мужчина сбегает из-под стражи. Кто он? Циничный убийца или жертва, которую "подставили" хитроумные преступники? Перипетии этого уникального дела напоминают сюжет знаменитого советского фильма "Свой среди чужих, чужой среди своих".

Фильмы демонстрируются на основании стандартной лицензии Youtube


Начало теневой экономики

В связи со значительной либерализацией экономической политики внутри страны в СССР в конце 50-х годов, как грибы после дождя стали появляться всевозможные частновладельческие предприятия, существующие под видом артелей и фабрик. Небывалый прилив энтузиазма обуял "цеховиков".

Надо сказать, что «цеховых» дел мастера обладали массой всевозможных талантов и способностей. В стране всеобщего учета и контроля заниматься левым производством было крайне неуютно и опасно, это требовало от «цеховиков» дополнительной сноровки и умения. Расстрелянного в 1952 году Николая Павленко сменили не менее талантливые и достойные ученики. Да это и понятно. Люди, не сумевшие найти себя на поприще партийной и государственной службы, но не желавшие жить хуже, пошли в хозяйственные структуры, и многие из них, не боявшиеся риска, попали в теневую экономику. Можно сказать, это были лучшие из лучших советских аферистов.

Отметим, что до 1956 года максимальная сумма хищений и взяток в стране составляла 20 тысяч рублей. Большего репрессивная система, созданная Сталиным, своим воротилам теневого бизнеса не позволяла. Н. Хрущев либерализовал систему, что не замедлило сказаться на теневой экономике: она начала постепенно расширяться и нагуливать жирок. В немалой степени этому процессу способствовал и развал МВД, учиненный в конце 50-х годов. Также сквозь пальцы смотрел на деяния «цеховиков» и КГБ, во главе которого в декабре 1958 года встал бывший комсомольский лидер всесоюзного масштаба Александр Шелепин.

Однако с начала 60-х годов, а точнее, в преддверии XXII съезда КПСС (октябрь 1961 г.), в практику правоохранительных органов была возвращена жесткая репрессивная политика по отношению к тем же «цеховикам», валютчикам и спекулянтам, в простонародье именуемым расхитителями социалистической собственности. По стране прокатились громкие судебные процессы над данной категорией преступников, завершившиеся расстрельными приговорами. Самым беспрецедентным убийством государством своих сограждан в хрущевское время по приговору суда явилось так называемое "дело валютчиков", или дело Яна Рокотова и Владислава Файбишенко. Произошло это в середине 1961 года.

Ян Тимофеевич Рокотов родился в 1929 году в интеллигентной семье. Отец его был директором крупного ленинградского предприятия. Во время учебы в институте на юридическом факультете в конце 40-х годов Яна арестовали органы МГБ и, обвинив его в антисоветской деятельности, отправили на 8 лет в лагерь. Но хрущевская «оттепель» освободила молодого человека из заключения, и Рокотов переехал в Москву, где у него проживала тетя. Этот переезд стал роковым событием в жизни Рокотова. Летом 1957 года в Москве состоялся Всемирный фестиваль молодежи и студентов, во время которого Рокотов впервые стал свидетелем скупки валюты у иностранных туристов его товарищем по лагерной отсидке. С этого момента и он вполне сознательно выбрал для себя новое поле деятельности — стал валютчиком.

В те годы официальный курс доллара равнялся четырем рублям (учитывая старый масштаб цен, т. е. до обмена денег в 1961 г.). Затем в конце 50-х годов в стране ввели специальный туристский курс: 10 рублей за доллар. Но иностранцам, приезжавшим в СССР, все равно было выгоднее иметь дело с такими, как Рокотов, они платили за «бакс» по 20 — 25 рублей. Помимо них, Рокотов имел дело с "восточными иностранцами", которые продавали за доллары и рубли золотые монеты царской России. По ценам швейцарского банка такой рубль стоил 9 долларов, а Рокотов покупал их за 20. Затем он тут же продавал их в Москве за полторы тысячи рублей за одну монету. С помощью подобной активной деятельности на валютном рынке Ян Рокотов по кличке Косой стал одной из самых заметных фигур в валютном бизнесе Москвы. За один вечер подобной «работы» он умудрялся зарабатывать по 50 тысяч рублей. Черный рынок валюты в Москве работал на полных оборотах, и в преддверии денежной реформы население активно вкладывало свои деньги в недевальвируемое золото и драгоценности.

Свидетель тех событий И. Фильштинский позднее вспоминал: "По доходившим до меня слухам, Ян сумел войти в контакт с каким-то западногерманским банком. Внося в этот банк марки, приезжавшие в СССР иностранцы получали от Яна советские деньги по выгодному курсу, и, напротив, выезжавшие за границу советские люди, выдав Яну советские деньги, получали за границей соответствующую сумму в валюте. Одна моя бывшая солагерница шепотом рассказывала мне, что обороты Яна достигли многих десятков тысяч рублей. Ходили слухи о его легендарном богатстве, каких-то немыслимых кутежах в московских и ленинградских ресторанах и о любовницах из полууголовного и артистического миров.

Валютные комбинации Яна были столь умело продуманы и настолько эффектны, что ходили слухи, будто в Западной Германии ему была присуждена премия за лучшую финансовую сделку последних десятилетий, а один из городов сделал его своим почетным гражданином. Если это даже легенда, то она сама по себе свидетельствует о той дани уважения, которое его финансовые способности вызвали в деловых кругах.

Самое любопытное, что вопреки слухам Ян не производил в это время впечатление преуспевающего дельца. Я трижды случайно встречал Яна на улице, и он всегда казался мне скромным и небогатым человеком…"

Между тем безнаказанная деятельность Рокотова длилась ровно до тех пор, пока власть не объявила очередную войну преступности. Летом 1960 года вышел указ, в соответствии с которым КГБ передавались дела о нарушении правил валютных операций, контрабанде, хищениях государственной собственности в особо крупных размерах. Но даже после появления этого указа длинные руки КГБ добрались до Рокотова лишь в мае 1961 года, когда комитет провел широкие аресты в среде московских валютчиков. Столь удивительную неуловимость Рокотова вполне можно объяснить, если принять в расчет тот факт, что он был негласным агентом МВД и состоял в приятельских отношениях с самим начальником валютного отдела Петровки, 38. Начальник в звании майора имел неплохой навар с Рокотова, за его счет посещал московские рестораны и отдыхал на курортах. И лишь в мае 1961 года эта «дружба» закончилась, причем майор, почувствовав, что запахло жареным, сдал своего агента КГБ. Рокотова арестовали на Ленинградском вокзале, возле камеры хранения, где хранились его миллионы: 440 золотых монет, золотые слитки весом в 12 килограммов, валюта (всего на 2,5 миллиона). 19 мая все центральные газеты поместили информацию из КГБ СССР и союзной Прокуратуры об аресте группы валютчиков. Вместе с Рокотовым были арестованы: 23-летний Владислав Файбишенко, искусствовед Надежда Эдлис и ее муж музыкант Сергей Попов, ученый Иустин Лагун, москвичка Мушибиря Ризванова и три брата Паписмедовы из Тбилиси. Согласно обвинительному заключению, Рокотов и Файбишенко скупали валюту у мелких фарцовщиков и золото у иностранцев из арабских стран, Эдлис, Попов и Лагун сбывали это через перекупщиков Ризванову и Паписмедовых. В результате через их руки прошло иностранной валюты и золотых монет в общей сложности на 20 миллионов рублей.

К этому делу было приковано самое пристальное внимание со стороны руководства союзного КГБ, с каждым из арестованных лично повидался председатель КГБ СССР Александр Шелепин.

Огромный резонанс в обществе вызвал и суд над валютчиками, который состоялся в июне 1961 года в здании Мосгорсуда, что на Каланчевке. "Комсомольская правда" и «Известия» напечатали на своих страницах обличительные статьи с убийственными названиями: «Стервятники», "Стервятники держат ответ". Эпитеты типа "мерзостное отвратительное впечатление", "мерзкие подонки" и т. д. обильно усыпали эти статьи. Тот же И. Фильштинский по этому поводу вспоминал: "Появление в газетах фельетонов о Яне было для меня полной неожиданностью. В них Ян рисовался как некая «демоническая» личность, крупный валютчик и спекулянт и даже неотразимый Дон Жуан, совратитель многих женщин, вроде Синей Бороды. Все это как-то сильно не вязалось с его обликом. Ходили слухи, что он стал жертвой какой-то интриги в борьбе различных отделов специальных служб, работники одного из которых, занимавшиеся расследованием крупных валютных спекуляций, пытались сделать карьеру на этом деле и умышленно раздували его масштабы. Так это или не так, не знаю, но Ян, несомненно, оказался жертвой какой-то закулисной игры".

Однако, несмотря на всю истерию, поднятую газетами вокруг этого дела, подсудимые держали себя в зале суда довольно раскованно, не чувствуя за собой слишком большой вины. Они пока не догадывались, какую директиву относительно их судьбы в скором времени спустят сверху кремлевские руководители. А пока Ян Рокотов вел себя вполне разумно, не отрицая в целом своей вины, но и не паникуя, уповая в душе на то, что суд будет к нему снисходителен и учтет его пятилетнюю отсидку в сталинских лагерях. Владислав Файбишенко вообще ничего страшного в этом процессе для себя не усматривал, молодость брала свое, и он на протяжении всего заседания вел себя вызывающе, дерзил прокурору и оскорблял свидетелей. Все подсудимые прекрасно знали: в период совершения ими преступления действовал закон, по которому им полагалось всего три года лишения свободы с конфискацией имущества. И даже появление 5 мая 1961 года Указа Президиума Верховного Совета СССР о борьбе с расхитителями социалистической собственности и нарушителями правил о валютных операциях, по которому им могли «влепить» 15 лет тюрьмы, не насторожило их настолько, чтобы они испугались. И лишь когда суд приговорил их к этим 15 годам, подсудимые наконец осознали, кем они должны были стать для разъяренной в тот момент системы. Но даже тогда им, устрашенным объявленным приговором, не могло прийти в голову, что это еще не последний ужас в их такой короткой жизни.

Со 2 по 5 июня 1961 года Н. Хрущев находился в Вене, где встречался с президентом США Дж. Кеннеди. И вот во время одного из разговоров с журналистами Хрущев принялся гневно обличать господ капиталистов, тыча им в нос убийственные, на его взгляд, факты возмутительных порядков, царящих на Западе. В ответ он услышал, что, оказывается, коммунистическая Москва отнюдь не лучше капиталистического Западного Берлина и, к примеру, черный валютный рынок Москвы чуть ли не Мекка спекуляции в Европе. Хрущев был явно ошарашен такой информацией. По приезде в Москву он вызвал к себе Председателя КГБ Александра Шелепина и поинтересовался, правду ли ему сказали капиталисты. Шелепин в ответ развел руками и доложил: органы КГБ делают все от них зависящее, чтобы прикрыть это грязное гнездо спекуляции в Москве. "Вот на днях будут судить большую группу валютчиков", — сообщил Шелепин Хрущеву в свое оправдание. И с этого момента Хрущев стал лично следить за развитием событий в Мосгорсуде. Когда же узнал, что валютчикам дали всего лишь по 15 лет, он несказанно возмутился и сам взялся за восстановление справедливости. Тут же председатель Мосгорсуда Л. Громков был снят со своей должности. А 6 июля в свет вышел еще один Указ Президиума Верховного Совета СССР по данной категории преступлений, по которому к подсудимым могла применяться высшая мера наказания — расстрел. Прошло еще немного времени, и 21 июля того же года газета «Правда» сообщила: "Генеральным прокурором СССР был внесен в Верховный суд РСФСР кассационный протест на мягкость приговора Московского городского суда по делу Рокотова и др. Учитывая, что Рокотов и Файбишенко совершили тяжелое уголовное преступление, Верховный суд РСФСР на основании части второй статьи 15-1 Закона о государственных преступлениях приговорил Рокотова и Файбишенко к смертной казни — расстрелу с конфискацией всех изъятых ценностей и имущества".

Через несколько дней после этого в Пугачевской башне Бутырской тюрьмы приговор был приведен в исполнение.

Это беспрецедентное в советской уголовной практике дело послужило сигналом к новой волне, теперь уже не сталинского, а хрущевского террора в стране. Уголовные дела на расхитителей социалистической собственности пеклись тогда как блины, людей расстреливали не десятками, а сотнями.

На текстильной фабрике № 11 в Перове в Москве была разоблачена органами КГБ преступная группа из 25 человек во главе с Борисом Ройфманом, которая занималась выпуском левой продукции. Ройфман отличился тем, что одним из первых в стране стал использовать сеть лечебных учреждений, называемых психоневрологическими диспансерами, в целях выпуска товаров массового потребления. Данные лечебные учреждения получали от местных исполнительных органов власти определенные денежные суммы на организацию в своих отделах трудотерапии. На эти деньги приобреталось оборудование, которое потом в основном не использовалось и ржавело на складах. Вот тогда-то на горизонте и объявился Ройфман, который предложил руководителям диспансеров наладить в их мастерских выпуск нужного людям трикотажа. Медики с удовольствием согласились запустить свое оборудование и использовать в работе своих больных, тем более что они обходились им задешево.

Выпущенный вскоре трикотаж начали продавать в небольших палатках на рынках и вокзалах. И что самое удивительное, пользовался он куда большим спросом у покупателей, чем те же изделия, но выпущенные на государственных фабриках. Вот и работали они не покладая рук, обеспечивая народ модным трикотажем, а себя — звонкой монетой. В Краснопресненском психоневрологическом диспансере работали 58 высокопроизводительных трикотажных машин, и больные там трудились в несколько смен. Сырье поступало регулярно (шерсть, например, привозили из Нальчика), и сбыт продукции был хорошо организован. Руководитель этого производства Шая Шакерман (кстати, приходившийся племянником знаменитому одесскому налетчику Мишке Япончику, убитому еще в гражданскую) заработал на этом деле несколько миллионов рублей.

Однако рано или поздно деятельность подобных миллионеров должна была быть пресечена. Что и случилось с тем же Шакерманом и его сообщниками, у которых чекисты изъяли около 100 килограммов золота и золотых монет, 262,5 карата бриллиантов и другие ценности на сумму два с половиной миллиона рублей.

Что касается Бориса Ройфмана, то он после ареста чистосердечно признался во всем и рассказал, как по доброте своей был втянут в частнопредпринимательскую деятельность. По его словам выходило, будто, являясь весьма талантливым специалистом в кустарной промышленности, он поддался на уговоры своих коллег создать при диспансере левое производство. Мол, ему за это было клятвенно обещано лучшее оборудование и фондовые товары. На самом же деле ничего подобного он не дождался, зато затратил огромные суммы денег на подкуп тех же чиновников в госучреждениях.

В ответ на чистосердечные признания Ройфмана КГБ обещал сохранить ему жизнь, учитывая, что был он фронтовиком и на свободе у него остались двое малолетних детей, один из которых был психически неполноценен. По работе Ройфман характеризовался весьма положительно, его коллеги отзывались о нем как о порядочном и честном человеке. Однако суд, исполняя директиву об ужесточении наказания за подобные преступления, приговорил Ройфмана и еще нескольких обвиняемых к расстрелу. КГБ пытался было заступиться за несчастного, но Хрущев, лично курировавший это дело, грозным окриком: "Одним жидом будет меньше!" — поставил точку в этом деле.

Отметим, что всего с ноября 1962 по июль 1963 года (то есть за 9 месяцев) в СССР прошло более 80 «хозяйственных» процессов и на них было вынесено 163 смертных приговора.

В то же время те, кто имел личные связи с сильными мира сего, за подобные же преступления отделывались легким испугом. Например, тогда же в Москве была разоблачена группа расхитителей, действовавшая под крышей крупнейшего универмага «Москва». Главным действующим лицом в ней была директор универмага Мария Коршилова, до этого долгое время возглавлявшая московский ЦУМ. Работа в таком солидном заведении, да еще в руководящей должности, позволила Коршиловой обзавестись весьма полезными знакомствами (она, в частности, дружила с секретарем ЦК КПСС Екатериной Фурцевой) и стать вскоре членом горкома КПСС. Находясь на должности директора «Москвы», Коршилова сумела добиться через Министерство торговли разрешения на открытие трикотажного цеха при универмаге. Начальником его она сделала своего давнего знакомого Александра Хейфеца. Вскоре после начала работы этого цеха на прилавки универмага легли первые тенниски, майки, женское и детское белье. Вся эта продукция моментально раскупалась, что позволяло Коршиловой иметь для себя солидный куш и платить своим рабочим гораздо больше, чем они смогли бы получать на государственных предприятиях такого типа. В результате за пять лет деятельности цеха было похищено государственного имущества на 2,5 миллиона рублей.

Но когда афера вскрылась и все ее участники были арестованы, Мария Коршилова успешно избежала наказания, проходя по делу всего лишь как свидетель. Зато Александр Хейфец и его преемник на посту начальника цеха Юрий Евгеньев были по приговору суда расстреляны. А Мария Коршилова, оправившись от потрясения и побыв короткое время не у дел, вскоре вновь возглавила один из крупных магазинов Москвы.

Между тем усиление репрессивной политики в стране потребовало и смены руководящих кадров в силовых министерствах. Старые, по мнению кремлевского руководства, со своими обязанностями уже не справлялись. Во всяком случае, с руководителем МВД РСФСР Н. Стахановым так и получилось. В июле 1961 года он был снят со своего поста за неудовлетворительное руководство внутренними войсками МВД. Обвинение явно надуманное и высосанное из пальца, скрывающее за собой другие, более глубокие причины. В качестве одной из них можно назвать события в Муроме. 30 июня 1961 года в этом городе состоялись похороны мастера радиозавода, умершего, как полагали многие, от побоев, нанесенных ему милиционерами. Во время этих похорон рабочие в ответ на действия милиции, перегородившей движение процессии по улице Ленина, смяли милицейский кордон и пришли к зданию горотдела милиции, где устроили бурный митинг, на котором большинство ораторов выступили с обвинениями в адрес городской милиции, некоторые даже показывали следы от побоев, нанесенных им стражами порядка. После этого разгоряченная толпа пошла на штурм горотдела, захватила его, овладела оружием и освободила арестованных из КПЗ. Лишь к вечеру митингующие угомонились и постепенно разошлись по домам. Через некоторое время пришедшие в себя власти произвели аресты в среде самых активных зачинщиков беспорядков. Вскоре состоялся суд над шестью активистами, трое из них были приговорены к расстрелу.

Не меньших упреков мог заслуживать Н. Стаханов и за то, что моральное разложение проникло в ряды его подчиненных. И упоминавшийся на наших страницах начальник валютного отдела МУРа, водивший дружбу с Яном Рокотовым, был тогда не исключением. При расследовании дела Ройфмана Шакермана КГБ вскрыл более шокирующие вещи. Дело в том, что Шая Шакерман в юности являлся негласным агентом МВД. Затем, став преуспевающим бизнесменом, Шакерман начал расплачиваться с сотрудниками МУРа не ценными сведениями, а натурой. На площади Маяковского в скверике у Театра Моссовета он регулярно встречался с офицерами МВД и выплачивал им «зарплату» от 5 до 15 тысяч рублей каждому, в зависимости от звания и услуг, оказываемых ему милиционерами. Таким образом за несколько лет подобных выплат один из милиционеров заработал ни много ни мало — миллион рублей, другой — более 600 тысяч и т. д. Подобные факты перерождения сотрудников МВД не делали чести ни самому министерству, ни его министру.

В июле 1961 года кресло Н. Стаханова занимает 40-летний Вадим Тикунов, до этого 7 лет проработавший в Отделе административных органов ЦК КПСС (надзор за правоохранительной системой) и два года пробывший заместителем председателя КГБ СССР Александра Шелепина. Отметим, что последний через пять месяцев после ухода из комитета своего заместителя сам покинул Лубянку и переехал в здание ЦК на Старой площади, где возглавил Комитет партийного контроля. А на его место в КГБ в декабре 1961 года пришел еще один бывший комсомольский вожак — Владимир Семичастный.

Именно с появлением В. Тикунова на посту министра МВД российская милиция стала принимать тот внешний облик, какой во многом сохранился и до наших дней. По настоянию Тикунова в июле 1962 года на вооружении милиционеров появились резиновые дубинки и первые наручники. При нем в 1964 году правительство приняло решение о бесплатном проезде в городском и пригородном транспорте сотрудников внутренних дел по служебным удостоверениям. Тогда же МВД России предложило заменить синюю рубашку милиционеров на саржевую стального цвета.

В. Тикунову принадлежит также инициатива ежегодно отмечать День советской милиции. Первый такой праздник состоялся 10 ноября 1962 года, в день 45-летия советской милиции, и торжественное заседание осчастливил своим присутствием сам Н. Хрущев.

При В. Тикунове, влиятельной креатуре ЦК КПСС, возобновился широкий набор в органы милиции кадров из партийных и комсомольских рядов. К началу 1964 года в милиции оказалось 12 тысяч направленцев из этих структур. При В. Тикунове в 1965 году были вновь воссозданы упраздненные в 1956 году политорганы в милиции. Таким образом, в отличие, скажем, от пропагандистской кампании 1956 года, когда власть также пыталась поднять престиж органов МВД в глазах народа, мероприятия начала 60-х пошли гораздо дальше в своем идеологическом развитии. И надо честно признать, это не замедлило сказаться и на состоянии преступности в стране: рост ее был остановлен. На раскрытие особо опасных преступлений выделялись лучшие силы, и раскрываемость подобных преступлений тогда была достаточно высокой. И глядя теперь из нашего беспокойного 94-го в те далекие 60-е, поражаешься тому миру и спокойствию, что царили на улицах той же Москвы или Ленинграда. Когда, к примеру, в Москве в начале 60-х на пороге своей школы в Сивцевом Вражке убили ударом ножа десятиклассника, это всколыхнуло не только всю Москву, но дошло и до высших руководителей государства. Убийство средь бела дня было столь вызывающим и дерзким, что привлекло к себе огромное внимание.

Леонид Каневский

Леонид Каневский родился 2 мая 1939 года в Киеве. Его родители к искусству отношения не имели. Правда, мама в юности училась в Киевской консерватории, но в семнадцать лет вышла замуж, и с консерваторией пришлось распрощаться. Отец же по профессии был технологом-фруктовщиком. Он очень любил свою профессию и хотел, чтобы и сын пошел по его стопам.
Юный Леонид, однако, мечтал совсем о другом. С одиннадцати лет он хотел стать артистом. Окончив школу, семнадцатилетний паренек отправился покорять Москву.
Поступить в театральное оказалось совсем не просто. В Школу-студию МХАТ Леонида не приняли. Великий Масальский, сложив пальцы трубочкой и приставив ее (трубочку) к глазу, сказал: «Не наша фактура!». То же самое его ждало и Щепкинском училище. Вновь юноша услышал, что не подходит по фактуре.
Удача Каневскому улыбнулась в Театральном училище им. Б.В. Щукина. Он был зачислен на курс Веры Константиновны Львовой. Здесь же ему довелось учиться у замечательных педагогов Цецилии Львовны Мансуровой и Владимира Георгиевича Шлезингера. Педагогом по художественному слову был знаменитый чтец Яков Михайлович Смоленский. Вместе с Леонидом Каневским учились: Василий Ливанов, Андрей Миронов, Зиновий Високовский и Ольга Яковлева.
По окончании в 1960 году Щукинского училища Леонид Каневский был принят в труппу Московского театра имени Ленинского комсомола. В 1967 году он перешел в Театр на Малой Бронной.
Дебютировал Леонид Каневский в кино в 1965 году, снявшись в сказке «Город мастеров». А спустя три года на экраны вышла искрометная комедия «Бриллиантовая рука». Каневскому досталась совсем небольшая, почти эпизодическая роль контрабандиста. Начинающий актер сам придумал текст, придумал, как все это обыграть, и роль получилась удивительно смешной, запоминающейся. Это был его первый большой успех.
Всесоюзную славу актеру принесла роль майора Томина в знаменитом телесериале «Следствие ведут Знатоки». Первые четыре фильма вышли в 1971 году и сразу обеспечили главным героям невероятную зрительскую любовь. В какой то степени этот успех был прогнозируемым. Детективный, лихо закрученный сюжет, обаятельные и такие непохожие Знаменский (Георгий Мартынюк), Томин (Леонид Каневский) и Кибрит (Эльза Леждей) – это и стало залогом популярности. Но вот то, что сериал затянется на многие-многие годы, вряд ли кто ожидал. На протяжении двух десятилетий зрители с неослабевающим интересом следили за очередными расследованиями Знатоков.
Не меньшей любовью Знатоки пользовались и у правоохранительных органов. Знаменитые концерты, посвященные Дню Милиции, практически никогда не обходились без их выступлений. Вспоминает Леонид Каневский: «И вообще, в Союзе не было такого горотдела милиции, который бы не приглашал нас выступить. Нас передавали, как эстафетную палочку. Знали, например, что я люблю париться, а Герка обожает пельмени. Встречавшие нас милицейские руководители еще у трапа самолета говорили: «Семеныч, банька топится. Яковлевич, пельмени варятся». Замечательно встречали! Конечно, это давало заработок, но и интересно было безумно. Каждый месяц - минимум по две поездки. <…> Мы были чем-то вроде жилетки, в которую можно все свои беды и проблемы выплакать. Такая себе живая исповедальня. И для кого? Для тогдашнего руководства!»
О популярности Знатоков говорит такой факт. Однажды в Комсомольске-на-Амуре милицией был задержан вор в законе, живший в одной гостинице с артистами. Узнав, о том какие соседи проживали рядом с ним, он был невероятно огорчен, что не успел ограбить их. На удивленный вопрос начальника милиции, мол, что у них, артистов, и брать то нечего, тот ответил: «Не понимаешь ты, начальник. Не в этом суть. Представляешь, какой бы звон по зоне пошел, что я ЗнаТоКов обнес!»
При такой популярности и длительности сериала, Каневский не стал актером одной роли. Актер много и интересно снимался. При этом играл он преимущественно характерные роли. Удивительно, но его майор Томин да еще эпизод в картине «Весна на Одере» стали единственными положительными ролями в кино. Каневский с присущей ему легкостью и изяществом играл всевозможных жуликов, воров, гангстеров, хулиганов, или просто отрицательных типов.
Все прекрасно помнят, например, его господина Бонасье в приключенческом фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» (1979). Как и в «Бриллиантовой руке», вновь небольшая, эпизодическая роль, и вновь успех, который стал для актера, по его собственному признанию, «полнейшей неожиданностью, хотя и очень приятной». Замечательным оказался его дуэт с Леонидом Ярмольником в детском фильме «Пеппи-Длинный чулок» (1984), где они изобразили двух жуликов-воров – Карла и Блона.
Начало 90-х. С развалом Советского Союза, стали приходить в упадок театры и кино. Многие актеры оставались без работы. Леонид Каневский вспоминает: «В то время вообще театры пустовали. Дикое было ощущение, совершенно непривычное. Понимаешь, невостребованным оказался не я, а дело, которому я служил и служу. В то тяжелое время людям было не до спектаклей. Как раз тогда Женя Арье носился с идеей создания русскоязычного театра в Израиле, собирал труппу, пригласил и меня. Я его хорошо знал, поверил и решил в свои пятьдесят круто изменить свою жизнь».
Так в 1991 году Леонид Каневкий оказался в Израиле, в Тель-Авиве, став вместе с Евгением Арье одним из основателей Театра «Гешер» («Мост»). «На первых порах было чудовищно тяжело... Трудностей хватало. Например, однажды мы четыре месяца не получали зарплату. Старая закалка помогла все это перенести. А затем театр начал развиваться, набирать обороты. Талант Жени Арье, его огромная энергия принесли свои плоды» - рассказывает Леонид Каневский.
Очень скоро театр приобрел в Израиле большую популярность, а для актеров, в том числе и для Каневского, стал настоящим домом. Здесь им было сыграно множество разнообразных ролей. Любимыми спектаклями Леонида Семеновича являются «Дело Дрейфуса», «Три сестры», «Деревушка», «Раб», «Шоша».
Там же в Израиле Каневский проявил себя в новом качестве – ведущего телепрограммы. Когда открылся русскоязычный телеканал, он был приглашен вести передачу «Хочу все съесть». Каневский согласился вести эту программу при одном условии - если она не будет копией программы Андрея Макаревича «Смак». В результате появилась новая интересная передача, которую смотрит в буквальном смысле вся страна.
А что же кино? Леонид Каневский продолжал немало сниматься. Только теперь талантом актера уже наслаждались израильские зрители. Он сыграл в довольно известных израильских фильмах: «Опоздавшая свадьба», «Электрический человек», «Еврейская месть» (роль - пятидесятилетний репатриант Натан) и других.
Со своей будущее женой Анной Леонид Каневский познакомился в 1967 году. Анна - дочь известного актера Ефима Березина – знаменитого Штепселя из киевского дуэта «Тарапунька и Штепсель», который многие годы блистал на эстрадных подмостках Советского Союза. Программы для этого дуэта писал Александр Каневский - старший брат Леонида. Он то и познакомил их. А поженились Леонид и Анна лишь спустя восемь лет.
Анна по профессии - филолог, переводчик с английского и польского языков. В 1977 году у них родилась дочь Наташа. Она окончила театральный факультет Тель-Авивского университета. По специальности Наталья - театральный дизайнер, работает на израильском телевидении.
С января 2006 года по настоящее время Леонид Семёнович Каневский — ведущий документального сериала «Следствие вели…» на «НТВ». Параллельно актёр продолжает играть в театре «Гешер». в 2009 году снялся в сериале «Семин».
Каневский сыграл роли в более чем семидесяти фильмах и много ролей в театральных спектаклях. Награждён орденом Дружбы (20 апреля 2010).
Женат на дочери знаменитого «Штепселя» (Ефима Березина) Анне Березиной. Родной брат — писатель-сатирик Александр Каневский.